«Приют»
Адрес: Веллингтон-авеню, 13
Дом на Веллингтон-авеню, доставшийся в наследство шаману Роберту Уиттакеру от одного из обеспеченных членов Общины Ворона и перешедший к его сыновьям — Сэму и Джону. После смерти отца особняк не приносил братьям особой радости, и они подумывали его продать, но в этот момент на пороге объявились девчонки-вороны, объявившие, что пришли спасать младшего Уиттакера, прозябавшего в глубокой депрессии, вызванной чувством вины из-за гибели Роберта. Прижившись и не слушая никаких возражений, девчонки окружили дом особой атмосферой. С этих пор он, словно маяк в ночи, светит всем заблудшим и потерявшимся душам на улицах Ньюфорда — обладающим даром и не знающим, что с ним делать, избранникам магии, не видящим прока в своей избранности, творцам и странникам, ищущим кров.
Сейчас «Приют» представляет из себя крайне разномастную обитель совершенно разных людей — обычных и представителей Младших рас — живущих как большая, необычная, но дружная семья. Что удивительно: сколько бы народу не набралось под этой крышей, всегда остается одна свободная комната.

нужно поискать на ролочках хд если оч надо - найду с:

Конечно, меня задели слова сенпая. Конечно, я понимал, что он это сказал в порыве эмоций. Но!...ему никто не давал право так говорить. Он не знал, что нам пришлось пережить в детстве в нашей семье. И эти "подарки" в виде тренера и тренировок с мировой командой были нам разрешены лишь для того, чтобы у нас были стимул, что если у нас упадет рейтинг в школе или еще какая оплошность случится, нас этого могли лишить.
Однажды так и случилось. Мы слишком долго играли с Тетсу и я подхватил простуду. Говорить об этом родителям было плохой идеей, поэтому мне приходилось в своем вялом состоянии сдавать экзамены на следующий день. Один из которых я написал не очень хорошо. И мне запретили приходить на стадион целый месяц.

Я так глубоко задумался, что даже не услышал, когда меня позвал тренер. Только когда помощник тренера - Хару Изуми - толкнул меня в плечо, я понял, что что-то пропустил мимо ушей. Поэтому очень внимательно уставился на помощник тренера.
- Курото, ты выходишь на горку сейчас. Бери перчатку.
- Я? Уже? - удивился я его словам и взглянул на поле, посмотреть, что же там творится. Когда я узнал, что мы проиграли ран, чуть в голос не удивился. Но сохраняя спокойствие, которое подпитывалось злостью на питчера, я встал со скамьи, подхватил свою перчатку и стуча шиповкой, вышел на поле.
Болельщики на трибунах подняли шум, подбадривая меня и встречая. Но я шел прямо к горке, где стоял питчер в окружении филдеров. В этот раз Асаги был спокоен, точнее подавлен и тих. Видимо, он думал, что ему легко удастся восстановить свое спокойствие и хорошо подавать. Но глубоко сидевшая обида не дала ему это сделать.

Я протянул руку с перчаткой вперед, чтобы питчер отдал мне мяч:
- Если говорить о таланте, то в тебе его больше, чем во мне, - начал я тихо и собранно, команда сразу подняла на меня глаза, - У тебя по крайней мере есть сила в руках, и твои крученые очень хороши, хотя ты и не понимаешь до конца этого. Поэтому зря ты на меня взъелся, сенпай, - я поднял на него свои глаза, в которых полыхал "огонь борьбы", - Из-за этого я просто не могу проиграть тебе, потому что не хочу, чтобы труд проиграл таланту.
Сбоку ко мне подошел Юки, второй базмен, и положил руку мне на плечо:
- Ты послушай его, Асаги, он ведь дело говорит, - обратился он к питчеру, а потом повернул голову ко мне, и наши взгляды встретились, - Ну, а теперь Куро, давай закончим эту игру достойно. Надеюсь на тебя.
- Хорошо, - я забрал мяч и встал на горку. Обернулся на левую сторону поля, где стоял брат, посмотрел на него несколько секунд, дернул ушком и встал лицом к кэтчеру.

Предстояла борьба с бэттером, потому что Асаги накидал ему три бола. Ничего кроме страйка. Все или ничего. Встал в стойку, поднял ногу. Выпустил мяч из руки. Бэттер прекрасно видит, что мяч летит ему прямо в руки. Но я достаточно размялся перед этим, чтобы допускать такие ошибки. Поэтому бэттер неправильно отбивает слайдер, который в моем исполнении идентичен моему фастболу, поэтому отбитый мяч прилетел прямо в мою сторону, я успеваю подпрыгнуть за ним. Так как они думали совершить хит энд ран, то раннер побежал со второй на третью базу, но именно там мы его и подловили.
- Дабл-плей! Смена сторон!

Я в уже приподнятом настроении возвратился в дагаут. Тихо мурлыкая какую-то мелодию под нос. Снял питчерскую перчатку, а одел обычные, чтобы идти уже на биту. Потому что мой выход. "Уделаю всех с одного удара! Хыхы" 
Но мой настрой испортил кэтчер. Он повернул меня к себе за плечо.
- Куро-чан, почему ты не кинул по моему знаку?
- Какому?
- Зачем ты кинул слайдер? Этот бэттер мог его отбить!
- Он и отбил, - я убрал его руку со своего плеча, - Но как он его отбил, ты видел? В их команде нет питчера, который достойно бы кидал слайдеры, а отбивать машинный слайдер - это только замаху научишься.
- Хмм, - задумчиво хмыкнул кэтчер.
- И, да, сегодня я сам выбираю как кидать, так что приготовься ловить мячи, я, надеюсь, ты не пропустишь ни один из них.
- Ах, ты, мелкий!
Но ничего сделать он мне не успел, я схватил биту и вышел на поле.

В нынешнем составе команды я третий, кто стоит с левый стороны на бите. Только я единственный, кто всегда стоит с этой стороны. Так с детства повелось еще.
Первая подача. Удалось рассмотреть сразу, потому что фастболл  150+км/ч ни с чем не спутаешь. Но я предполагал, что меня сразу запугать хотят. Мой первый выход все-таки. Тем более я питчер. Выпал страйк, я бы мог попытаться отбить ее, но руки целее будут. Следующую подачу они не будут кидать в зону, поэтому я даже не шелохнулся, когда слишком низкий курвболл ушел за зону страйка. 1:1.
Будет неприятно, если следующая подача будет форкболом, вряд ли с первой попытки смогу подгадать время. Но меня подловили, был курвболл, который я отбил в фол. 2:1. Черт! Сам себя в угол загнал.

Со стороны дагаута доносились голоса парней, подбадривающие меня. Но Тетсу молчал. Мы никогда такой ерундой не занимаемся. Мы знаем свои силы. Мы можем лишь поддерживать друг друга в очень сложных ситуациях.
Решили вывести меня снова быстрым фастболом, сволочи! Замахнутся на такую скорость я смог легко, но отдача в биту была большой. Зато благодаря тому, что я практически не замахивался, я выставил биту, почти как в банте (только опять же рукам сильная нагрузка), мяч медленно полетел к шортстопу по земле. Но с моими быстрыми ногами, я легко добежал до базы, даже не катился.
В тренерской парень из команды забрал у меня перчатки, и выдал мне ветровку.
Кано пожертвовал своими быстрыми ногами, делая хит энд ран вместе со мной. И его вывели в аут, когда как я добежал до второй. Акио вывели в страйк-аут, что немного удивительно. Когда вышел Юки, друг моего брата, он улыбнулся мне. Знаков от тренера мы не получали, значит играем по ситуации. Юки не подводит и отбивает хороший хит, занимая базу. Теперь в нашем распоряжении первая и третья базы.
Следующий выходит Тетсу. А значит есть вероятность хорошего хита и я должен добежать до базы.

Есть столько способов убить себя. И как не попробовать каждый из них, как не причаститься. Например, этанол. Например, алкалоиды. Например, морфин, диаморфин, циклозин, кодеин, темазепам, нитразепам, фенобарбитал, эмитал натрия, декстропропоксефин, метадон, нобуфин, петидин, пентазоцил, опринорфин, декстромарамид, хлорметиазол – этому учил ещё в далёком 1993-м Марк Рентон, а потом убедительно повторял с экрана в 1996-м. У Джулса хорошая память – добрые советы Марка Рентона навсегда остались на подкорке, засели глубоко, ничего нового ему не придумать, поэтому он не выбирает будущее, не выбирает жизнь, он восхищается впечатляющей индивидуальностью героина и наслаждается мотивирующими флюидами кокаина.
– Ты мне веришь? – из тумана звёздных взрывов доносится голос Джулса Коула, сквозь аккорды металлической агонии доносится его голос, теряющий чёткость, но обретающий потустороннюю, послесмертную глубину. – Не верь, Скотти, не верь мне, даже, если я твой бог, не верь себе, не верь своей бухой мамуле, не верь той пизде, что клянётся в верности, не верь никому, кто делает для тебя что-то, не верь, потому что завтра и бог, и мамка, и твоя сладкая девка, и ты сам, особенно ты, Скотти, – все мы завтра примем неверное решение, Скотти, только для твоего блага, и убьём тебя добрыми намерениями, особенно ты, Скотти. Или ты всерьёз думаешь, что вьебать себе три дозы подряд, это, блядь, хорошее решение, которое приведёт тебя в хорошее будущее? – Джулсу плевать, если Скотти загнётся, Джулсу жаль свой диван, на котором Скотти оставит мочу, дерьмо и пот. Диван хороший, а Скотти – такой же мусор, как и Джулс, ничего не стоящий концентрат ничтожности.
Это было вчера, а может быть неделю назад, Джулс не потерян во времени, он его отрицает, как и любую концепцию, целью которой является ограничение свободы. У него нет часов, время на сотовом из нулевых – сбито, не настроено, синхронизировано лишь с внутренним хаосом.
А сегодня, сегодня – это не время, это здесь и сейчас, это всегда, это – настоящее, одно единственное – реальное, и сейчас Скотти говорит, открывает рот, несвежим его дыхание было когда-то давно, а сейчас инстинктивно Джулс отходит на пару шагов назад. Скотти говорит то, что Джулс хочет услышать. Вон там стоит чувак. У чувака есть товар. Проверенный, говорит Скотти, хороший – Джулсу нравится это слово, применимое к способу убить в себе человека, убить в себе память, убить в себе страхи и страсти, оставив только оголённый нерв, реагирующий на сейчас.
– Слышал, у тебя есть что-то интересное, – фраза набила оскомину, фраза – лишь заполняет пустоту, хотя хватило бы и взгляда, молчаливого обмена, сохраняющего тишину этого лепрозория безутешных. Быть может, Джулсу просто нравится слушать свой голос. Быть может, он просто не хочет смотреть незнакомцу в глаза. Быть может, Джулс не различит глаза на лице, поглощённый просмотром волшебных узоров агрессивной ревульсии под кожей незнакомца. Быть может, он уже умер, быть может перед ним – мертвец. Быть может, всё это только фантазии отмирающего мозга, быть может – это галлюцинации, потому что – быть может – ему не нужна доза, а нужно проспаться.
Белый порошок – кокаин – это важно. А вот неуместный флирт – лишний маркетинговый ход, Джулс отмечает это по привычке, он не понимает, зачем распинаться перед торчком. Торчок и так на крючке, пока перед ним маячит перспектива ширнуться.
Джулс следит взглядом за пакетом, жадным взглядом – так смотрят те, что готовы перегрызть глотку за свою прелесть, Голлуму и не снилось быть настолько одержимым. Джулс расслабленно качается, ведёт бедрами, следуя за фамильярным жестом, когда мужик дёргает его за карман. Ох, мы не зоне, дядя, не надо держаться за карман, чтобы намёки стали яснее ясного.
– Что у меня есть для тебя за это «особенное», да ещё и из Мексики? – Джулс присвистывает, вытаскивая пакет из кармана, поднимает его ближе к глазам, слишком высоко, слишком показушно. – В Мексике производят героин и аж меньше одного процента кокаина, выходящего на мировые рынки. Элиточка, – он смеётся и тянет гласные. – Белый снег, всегда – король, кокс, кикер, кексик… – Джулс подбрасывает пакет в воздухе и ловит другой рукой. – Но достаточно ли он особенный для меня?.. – Джулс таки находит взглядом глаза барыги, даже чёлку с лица убирает, чтобы приглядеться получше. – Морфий – для пошлого отчаяния, а кокаин годится только для дилетантов жизни. Так говорят. Так говорил Ремарк, но кому я это объясняю… Похож я на дилетанта? Да я херов профи! – Скотти ржёт неприятно где-то за спиной, а Джулс ходит кругами вокруг новоявленного толкача. Под ногами трещат использованные шприцы. Джулс вытаскивает из заднего кармана смятые купюры. – Килограмм из Мексики, допустим, стоит кусков тридцать пять, – он распрямляет часть купюр. – Ну, плюс местная наценка раза в четыре, да? – ещё несколько смятых двадцаток хрустят в ладонях. – Средняя часовая заработная плата в Калифорнии меньше 20 баксов. Ты тут долго торчал? Минут пятнадцать? Ну, мы округлим, – Джулс снова оказывается напротив мужика. – Так что у меня для тебя есть 160 баксов, – купюры прижимаются к груди незнакомца, Джулс проводит ими по торсу вниз, пока не запихивает под пояс чужих джинсов. – А за ДМТ я бы отсосал тебе прямо здесь, – он толкается языком в щёку, вульгарно, откровенно, метамфинамин давно убил все комплексы, кокаин давно научил пробивать стены, шишечки давно научили ловить кайф в любой ситуации. – А я не херов дилетант, – игра слов примитивна, но и этого в кругах обитания Джулса почти никто не понимает, но Джулс всё равно не теряет скупых надежд, изгаляясь при любой возможности.