❝ 𝑎𝑛𝑑 𝑖𝑠𝑛’𝑡 𝑡𝘩𝑒 𝑤𝘩𝑜𝑙𝑒 𝑝𝑜𝑖𝑛𝑡 𝑜𝑓 𝑡𝘩𝑖𝑛𝑔𝑠
— 𝒃𝒆𝒂𝒖𝒕𝒊𝒇𝒖𝒍 𝒕𝒉𝒊𝒏𝒈𝒔 —
𝑡𝘩𝑎𝑡 𝑡𝘩𝑒𝑦 𝑐𝑜𝑛𝑛𝑒𝑐𝑡 𝑦𝑜𝑢 𝑡𝑜 𝑠𝑜𝑚𝑒 𝑙𝑎𝑟𝑔𝑒𝑟 𝑏𝑒𝑎𝑢𝑡𝑦? ❞

[indent]

[indent] В ее гардеробе Alexander McQueen – не более, чем компромисс между удовлетворить глаз британской публики и остаться верной духу «l’enfant terrible», в их винных погребах Prosecco – не более, чем балансировка между статусностью и разумной ценой, в зале Hibiscus филе-миньон под коньячным соусом с овощами на гриле и стейк medium rare  – не более, чем выбор, который делается самостоятельно и под настроение: тугой кошелек широко распахивается только в подобных случаях, усердно маскируя британскую прижимистость на фунт и отвлекая внимание от скупости five o’clock nation.

[indent] Аперитив запускает череду множественных мыслительных процессов: вот одна мысль, за ней подобралась следующая, вот мимическая морщинка у смыкания бровей, вот носогубная складка, в полете small talk  рот открывается шире и закрывается реже – п р о р в а л о с ь. Дагмар смотрит в неглубокую тарелку: окантовка широких краев – настоянный индиго с переливами, близящимися к легковесному аквамарину (никогда не выходит из моды, частенько напоминает – не сутулься и не путай столовую вилку и для закусок, всегда говорит о происхождении, если все еще прокручивается последовательность блюд в голове), разрезает тонкие грани, четвертует сухожилия, почти не скрипит металлом колюще-режущего по фарфору – поблагодарите шеф-повара от меня, расщепляет шумную среду пустых светских разговоров, чтобы вычленить важное – сейчас они закончат, им просто нужно проговорить это вслух, никому неинтересно, но они, конечно же, скажут, протянут каждое слово, певуче расплывутся фонемами, несомненно разбавят свою скупую погоду солнечной шуткой. Улыбка норовит съехать в нервный оскал, но годы работы над собой дают плоды, кои чародейка пожимает в виде ласкового резонирующего взгляда, –
– Либо вы экономите на мне, либо на материалах. И право слово, я даже не знаю, что хуже.

[indent] Дагмар не возвращает колкости, считанные по губам, закладывает уши непроницаемым цементом – меня, право слово, не волнует, что вы сказали. Осколки голоса долетают смазанными обрывками, пусть и сидят они всего лишь через стул друг от друга, улыбайся, пока можешь, дорогой, –
– Речь идет о витражах Собора, а вы предлагаете сумму не покрывающую даже стремянок, не мне вам объяснять тонкости работы с такими материалами, – суетливость собеседника по инерции не передается Дагмар, ударяясь и сбавляя темп движения о стену солидного спокойствия. – Я думаю, стоит обдумать цену или я порекомендую кого-то по вашим финансовым возможностям. Будем считать это небольшой компенсацией за несостоявшуюся сделку, благо я также как и вы заинтересована в восстановлении такого рода наследия.

[indent] Обед отнимает у Дагмар не более чем пару мгновений столь долгой жизни, но длится, кажется, целую вечность. Действующие лица commedia dell'arte – Сэмуел Роджерс (на самом деле – Самуил, выходец еврейского народа, ожидающий нового артефакта культуры как манну, но так чтобы дешево и сразу в руки, чтобы очень дешево и сразу к нему в руки) – наставник, поводырь, идейный вдохновитель, мажет медом речи и задает вектор, умеет направлять буйную энергию стаи в нужное русло. В общем и целом – Панталоне: в возрасте, богат, но к сожалению очень скуп, считает себя умнее всех, несмотря на годы любит волочиться за женщинами – часто терпит фиаско, но неисправимый ловелас. Все еще. Самоуверенный, но всегда одураченный. Ему лучше подыгрывать. А еще – один из завсегдатаев аукционных домов, к коим может и проводить; Кейв Рихтер – апостол, всевидящее око, Доктор, коллекционер, меценат, спонсор, вкладывает деньги в предметы искусства, недвижимость, откладывает по чуть-чуть в маленькую ячейку швейцарского банка - лишним не будет, он из тех, кто начнет историю с «Флоренция – столица Тосканы, в Тоскане родилась красная речь, королем красной речи был Цицерон…» и закончит «…из кожи делают башмаки, башмаки надеваются на ноги, ноги служат для ходьбы, в ходьбе я споткнулся, споткнувшись, пришел сюда, чтобы вас поприветствовать». Ученая бессмыслица – с ним лучше не спорить. Среди всего разнообразия действующих лиц Дагмар дожидается главное блюдо. Ах, вот и оно – Тодд Янг: плут, заядлый игрок, ничего не значащий до, слишком необходимый после – карманный ручной арт-оценщик (ее арт-оценщик) «влезу, куда надо//сделаю, что попросишь».

[indent] Роли между собой, стоит признать, они с Тоддом распределяют минуя принцип tipi fissi - чередуются, меняют(ся) паузами, репликами, движениями, - обстановка слишком привычная, ответы до боли знакомые. Дагмар медленно сокращает дистанцию, мягкой легкой гусеницей перекатывается по пространству, облепляя телом соседний стул – местечко было пригрето специально для меня, в этих мелких паузах самое важное – дождаться приглашения, пока Тодд мягко подталкивает к нужному решению и она дожидается: для вас и вашего плюс один, мы внесем в списки. В глазах у Дагмар вспыхивают – в пределах ее змеиных зрачков –  искорки неминуемого веселья. Вечер перестает быть томным. Дагмар не мироточит ядом и даже не скалится  – компания подобралась достойная: за три секунды увидела все то, что есть, чего не существует и чего не могло существовать и в помине – славно. В висках мягко шуршит пульс в ритм престраннейшему и не вполне ожидаемому здесь, в Лондоне, Генделю – мерно настаивающему, что ей уже самое время отлучиться.

[indent] Кислая мякоть апельсина сдобно горчит окончанием горькой плитки Lindt, изысканно и, что самое важное, уместно сдабривает приторность ситуации проворачиваемого дела и прикрывает послевкусие кислой горечи, –
– Босх, хотелось бы думать, не одобрил такое соседство, надеюсь они на почтительном расстоянии друг друга, – фаланги тонких пальцев скользят в слишком будничный, но не слишком обыденный, понедельником и заботами сдобренный тяжелый пучок выше затылка и осторожно извлекает шпильку, давая волю вороной копне расположиться как она пожелает, – к твоей лапше у меня остатки шоколада с цитрусовыми и бутылка Gut Oggau. Я ориентировалась на свой вкус и…пришла налегке.

[indent] Дагмар об эксклюзивности предметов не спрашивает – у Ри не бывает подделок, а если и бывают – то это совершенно точно самостоятельные произведения искусства. Чародейка вылавливает свидетельницу разговора и разворачивает к себе из полуборота в анфас, не сдерживает(ся), поднимает личико холста Анны к резкости светового дня, рассыпающегося из окна напротив, наводит фокус: оглаживает по дуге челюстного овала, овал с небанальной симметричностью – отнюдь недурна, золотко, ну просто золотко. – Какая изящная работа, – Дагмар оставляет фразу подвешанной в воздухе: можно считать как вам нравится, но устремляет взгляд за спину жертвы ее изучающего взгляда. – Разреши, я взгляну, – Дагмар довольно, ласково, почти нежно, улыбается, будто нашла, что хотела. Она и нашла. – Играешь на моих чувствах, Рианнон. Он настолько прекрасен, что я почти готова за него убить, – Дагмар прикрывает свою заинтересованность в еще одном представителе Северного Возрождения запрудой льда зрачков.  –  У тебя отменный вкус, впрочем, как и всегда. И спасибо за Дюрера, ты угадала с подарком в прошлый раз как нельзя лучше. Полагаю Босх и есть та самая история, которой ты хотела бы поделиться? С огромным удовольствием буду внимать, но после того, как предложу кое-что не менее увлекательное, – Дагмар оставляет небольшой каталог на журнальном столике возле Анны. – В следующий четверг состоится аукцион. В общем, не слишком выделяющийся и примечательный, но меня интересует там одна очень любопытная вещица, которую я хотела бы заберать себе. В твоем распоряжении, если все сложится благополучно, останутся малые голландцы и пару безделушек с азиатского рынка. Схема очень простая и не требует особых затрат – на все, что можно я потратилась уже сама –  разве что твоего присутствия со мной. Мой арт-оценщик сделал заключения почти на все предметы, что будут выставляться на торгах, и все они подтверждают подлинность. Эти же вещи постарается приобрести на торгах двое подставных лиц – для общей безопасности, они будут участвовать на торгах посредством телефонной линии. Наша задача отвлечь внимание и набить цену на другие предметы – сделаем пару небольших ставок и, конечно же, ничего не купим. После аукциона все заключения будут отозваны, подлинность аннулирована – мы возвращаем подделки аукционному дому и разрешаем финансовый вопрос в нашу пользу, подлинники у нас. Подделки, кстати, почти завершены, разве что ты взглянешь своим компетентным взором и мы за пару ночей доведем дело до финальной точки. Что скажешь?

- информация о том, что Изнанка воздействует на подсознание проводников и способна извлекать из него образы и ощущения, которые проецирует перед исследователями на Той Стороне
- непонятно,  где сейчас грань между порождениями самой Изнанки и "вывернутым" подсозанием на Той Стороне
- неизвестно, ограничивается ли подобное влияние только разумом проводников или затрагивает всех, кто оказался на Той Стороне
- высказано предположение о том, что некоторые твари, характеризующиеся сильным ментальным воздействием (спектры, доппельгангеры и т.п.) могут проникать в наш мир посредством возвращающихся участников исследовательского отряда, не образуя при этом Разрывов и обретая формы через какое-то время (как паразиты)

Какой из дней Бог может назвать скучным? Наверное, никакой. Но для Ареса почти каждый день казался невыносимой мукой, полной скуки. Далеко не каждый день на Земле проливали кровь. Далеко не каждый день люди ссорились настолько громко и эпично, что Арес замечал это. Но только эти вещи доставляли ему истинную радость. Он спускался к людям, чтобы соблазнить их на корысть, ложь, обман и предательство. Он делал все для того, чтобы развеселить себя. За это его и ненавидели остальные Боги, которые пытались поддерживать мир на Земле, которые так любили людей, что едва ли не оплакивали каждую смерть. Аресу же подобная сентиментальность, к счастью, была чужда. Скорее даже наоборот: каждую новую смерть Бог воспринимал с язвительной усмешкой. Не удивительно, что он и Аид довольно неплохо поладили. Вместе они - Бог войны и Бог смерти, - могли творить по-настоящему невероятные вещи, полные людских страхов и ужасов. Вместе они воплощали страх любого человека.
   Но иногда даже Аресу становится лень спускаться на Землю, чтобы позабавить себя. В такие дни он может часами сидеть и наблюдать за людьми, лениво попивая какой-нибудь напиток из аккуратного кубка. Гости к Богу войны наведывались крайне редко, особенно теперь, когда он перестал даже являться на собрания по поводу своего плохого поведения. Конечно, скорее всего именно в этот день Арес бы с удовольствием принял это приглашение. Ему доставляло неимоверное удовольствие выводить из себя Богов. И он, разумеется, по полной использовал свое место на Олимпе: сынок Зевса. Лишь из-за крови, что текла в венах, Ареса никто не трогал и не смел прогонять. Все же иногда Бог войны был даже рад родству с Завесом. Только это случалось очень редко. И все же случалось.
   Потянувшись, словно только-только поднявшись с кровати, Арес направился по большим паркам и аллеям в сторону самого центра Олимпа. Поведать отца и, возможно, спросить разрешение на разведение новой масштабной войны. Конечно, Зевс откажет, но и Арес шел туда совсем не за этим. Ему порой было по душе слушать то, что о нем думают другие. Он словно подпитывался негативной энергией окружающих, чувствуя себя все лучше и лучше от каждого злого и оскорбительного слова, сказанного в его адрес. Осуждение, предостережения и последующие угрозы доставляли Аресу большое удовольствие. Его самооценка взлетала выше и выше, хотя куда уж выше... А чувство собственного достоинства приобретало иной характер. В таких ситуациях Арес чувствовал себя, как рыба в воде, если не лучше. А поскольку день обещал оставаться совершенно неинтересным, Арес пытался найти хоть какое-то занятие.
   Вокруг Бога летал черный коршун, время от времени приседая на его плечо и каркая что-то непонятное. Свернув с пути в сторону, Арес подошел к очередному белому зданию, каких на Олимпе было полно. Внутри обитали его верные собаки и кони, за которыми ухаживали Эрида и Энио, пока Арес не отправлялся куда-то вне Олимпа. Если Бог войны покидал "дом", который никогда не станет его настоящим домом, они следовали вместе с ним, помогая и облегчая его работу. Взяв с собой всего одну собаку-волкодава, Арес попрощался со своими помощницами и постоянными спутницами. Вернувшись к намеченному пути, Арес вновь сделал перерыв, когда пред его взором неожиданно предстала следующая картина: две нимфы преградили ему путь. Светлые и добрые, словно олицетворяя собою мир во всем мире, доброту и сочувствие, они улыбались, какими-то слащавыми словами пытаясь отвлечь Ареса от его цели.
   Который раз заботливые Богини присылали к нему всяких нимф или низших Богинь, чтобы Арес, наконец-то, женился и стал вести семейный образ жизни. Почему-то Арес сомневался в адекватности тех, кто присылает такого рода подарки. Сколько раз за всю свою продолжительную жизнь он отказывался от всего этого. Людские радости и горечи он считал слишком неприемлемыми для Богов, которые явно стояли выше всего этого. Так что и в этот раз Бог войны в довольно грубой форме покинул компанию нимф. Волкодав, не дожидаясь приказа, оскалился на девушек, и те скрылись, не сказав и слов. Волкодав всегда работал, как надо. Все эти нимфочки так боялись собак, принимая их за отродья ада, что Аресу становилось даже несколько неудобно. Отчего это его собак боятся больше, чем его самого. Не дело это.
   Наконец, Арес достиг своей цели. Большое здание предстало перед его взором. Белоснежные колонны, такие же стены и крыши. Вокруг располагались цветущие сады, арки украшали цветущие лозы. Пожалуй, Богини чувствовали себя тут прекрасно. Еще бы. Аресу же до этой красоты было все равно. Цветы, бабочки и маленькие кролики и белочки не делали его счастливым, а скорее даже наоборот. Красота для Бога войны - это сама война. Ведь как это прекрасно: люди так стараются. Они дерутся за какие-то дома и города, за целые государства. Они отдают свои жизни с молитвой о своих женах и детях. Перед каждым боем они читают молитвы ему - Аресу, и он спускается, чтобы проводить их всех в последний путь. Это так драматично, когда чья-то рука вдруг отрывается и отбрасывается так далеко, как может. Это так трагично, смотреть, как меч пронзил грудную клетку человека, а кровь брызнула в лицо убийце. Война делала убийцами всех. И Арес любил смотреть на то, как люди становятся убийцами, как к ним приходит осознание произошедшего... Вот что приносило ему радость. А не эти пташки и букашки. От всего этого Арес бы и сам с удовольствием избавил Мир, не моргнув и глазом. Но что поделать, у всех свои обязанности... кому-то нравится следить за тем, как из коконов рождаются бабочки.
   Пройдя через огромные двери, Арес приказал волкодаву оставаться около входа, а сам продолжил путь. В отличии от Земных вариантов храма, на самом деле это не была обычная огромная комната, где в конце восседал Зевс. Это было больше похоже на обычный дом, где была большая комната, в которой иногда восседал Зевс. Но это, как правило, мало кого волновало. Приготовившись к дебатам с отцом, Арес направился напрямик по коридору. В здании было пусто, как Арес и ожидал. Что еще делать Богам и Богиням тут с утра пораньше? Добрая их половина до сих пор всматривается в сторону людишек, а другая наводит красоту. В общем, обычное утро для Олимпа. Но Зевс-то уж наверняка должен быть "на работе". Хотя у Ареса и по поводу отца были сомнения. Тот тоже зачастую любовался людишками так долго, так любознательно, что забывал обо всем на свете, даже о своих обязанностях.
   - Отец? - двери в ту самую "большую комнату с восседающим в конце нее Зевсом" распахнулись сами собой, как и всегда, и Арес вошел во внутрь. Но там не было никого. Совершенно пусто. Арес был в этой комнате совершенно один. Ни Зевса, ни даже намека на его присутствие. Его огромный трон стоял в самом центре, а по кругу  в полуовале были выставлены места для других Богов. Правда вот Арес сомневался, что его место тут все еще было, он ведь ни разу не присутствовал на важных совещаниях, собраниях, влияющих на людскую жизнь... Нет, ну он, конечно, заходил сюда пару раз... Но почти сразу же уходил. Во-первых, его никто не слушал, во-вторых, чтобы он не предлагал, всё встречали в штыки и отвергали любое предложение. Аресу тут просто было нечего делать.
   - Эй, Зе-е-евс? Что, тебя нет? - Арес театрально развел руки в стороны, что заставила коршуна воспарить над его головой и облететь всю комнату. Словно подтверждая догадки Бога, птица вернулась и села на спинку трона Зевса. Улыбка расползлась по лицу Бога войны, и он, усмехнувшись, направился вслед за коршуном: - Ну,  раз тебя нет, то ты не против, что я чуть-чуть отдохну? - спрашивая у самого себя, произнес Арес. Но, так и не дождавшись ответа, он спокойно присел на отцовское место, осматривая комнату с этого ракурса. Ну надо же, а отсюда и впрямь было видно абсолютно все. Словно сидишь на Вершине Мира.
   Поток мыслей о том, каким бы правителем был сам Арес, будь его воля и возможности, были прерваны неожиданным порывом ветра. Оторвавшись от размышлений, Арес кивком головы приказал ворону направиться в сторону источника шума. И через несколько мгновений птица вернулась, но не одна. Это была девушка, которая уж точно не была Богиней. А это означало лишь одно: либо она сама каким-то неизведанным чудом пробралась на Олимп, либо какой-то любвеобильный Бог провел ее сюда в тайне ото всех... и последний вариант Аресу явно нравился больше просто потому, что на ближайшее собрание он пошел бы не для того, чтобы слушать то, какой плохой он. Но незнакомка была совсем непохожа на других девушек, которых доводилось видеть Богу. А девушек он видел предостаточно. И отличалась она не столько цветом волос, кожи или глаз, сколько одеждой. Никто не носил ничего подобного. Скорее всего даже подобных материалов и не существовало. Осознание того, что происходит нечто неподдающееся логическому объяснению заставило Ареса напрячься. Но не от страха, а от желания поучаствовать в назревающем конфликте. Он уже видел лицо Зевса, когда Арес поступит правильно и отдаст девушку в руки правосудия. Или, может, все же поступить так, как решит сам Арес?
   - Кто ты? - громко, разделяя каждое слово, спросил Арес, удобнее устроившись на троне отца; коршун вернулся на спинку и стал внимательно следить за незнакомкой, а Арес продолжил: - Ты явно пришла не отсюда. Что тебе понадобилось от Зевса? - иначе зачем бы девушке пробираться именно в эту комнату? Неожиданная догадка пронзила разум Ареса, и он подскочил, быстро подходя к девушке, - Неужто папочка обзавелся очередной земной девкой? Не думал, что он их и сюда водит. - вслух озвучил свою версию происходящего Бог, внимательно осматривая пришедшую с ног до головы, - Тот еще сюрприз будет для бедной матушки... но ничего, я переживу. - наконец, закончил свою мысль Бог войны и, не скрывая ехидной усмешки, устремил взгляд в глаза вошедшей. И что-то в ее взгляде, сосредоточенном, словно она пришла сюда по делу, заставило Ареса усомниться в правильности его догадки.

Скука. Именно так бы описала Джин этот день. В больнице было мало народу. Никто сегодня не умер, а анализы были никому не нужны. Именно поэтому девушка слонялась сегодня весь день без дела. В обед сходила к кофейному автомату, чтобы поживиться крепким напитком и ещё раз скривить своё лицо от того, что кофе тут был отвратительным и только потом вспомнить, что зареклась его никогда не покупать в этом автомате, который стоял в просторном холле госпиталя. Но что поделать, когда хорошей альтернативы не было?  В буфете госпиталя было не протолкнуться, что в пору было подумать о том, что это не буфет медицинского учреждения, а самая настоящая забегаловка. Но это пол беды. Настоящим бедствием для демона была миссис Потс. Женщина примерно пятидесяти лет, с небольшим избытком веса и белыми выжженными волосами, которые по обыкновению собирались в пучок на голове. Миссис Потс с первого дня не взлюбила Джин. Молодая, красивая девушка, которая не только была популярна среди медперсонала, но ещё была отличным специалистом. Выскочка! Именно это слово Вествуд каждый раз читала в глазах торговки. Можно было бы не обращать на это внимание, вот только кофе, который покупала девушка в кафетерии всегда был пережжённым или приторным до рвотных позывов. Кто-то скажет, что демон перекрёстка точно мог бы разобраться с этой женщиной: убить или подчинить своей воле, но только вот Джин не хотела пользоваться своей силой там, где обитала. Сама же хотела отдохнуть от своей прошлой жизни и пожить, как обычный человек. Вот и приходилось терпеть. Поэтому этот вариант похода в кафетерий отпадал сразу. Можно было бы пойти тогда в кофейню, но как на зло по близости их не было. Вот и приходилось демону раз за разом давиться кофейным напитком из автомата.
День близился к концу, когда Вествуд покачивалась на кресле в своём кабинете и бормотала песню себе под нос. Какая-то дешёвая попса, которая была услышана днём ранее по радио никак не могла выйти из головы, как бы не старалась девушка её позабыть. Оставалось только не сопротивляться этому, а подпевать смазливой певичке. А вдруг это поможет?
Не помогло. После получаса таких мучений Джин не выдерживает и решает пройтись по больнице. К счастью она успела завести тут хорошие отношения с многими врачами. Так что можно было скоротать за болтовнёй хотя бы полчаса.
Выбор пал на доктора Финчера. С этим старым прайдохой всегда было о чём поговорить. Этот доктор был очень умён не только в вопросах медицины, но и хорошо разбирался в истории, машинах, но самой большой его страстью была психология. На эти темы они с Джин могли разговаривать часами. Во и сейчас девушка шла по пустым коридорам к его кабинету с предвкушением интересной беседы.
- Добрый день мистер Финчер. Не ждали? – Джин с широкой улыбкой на лице заходит в кабинет и прямиком вышагивает к креслу, чтобы в него сесть. Тут ей всегда рады, а значит, можно вести себя, как дома.
- Джин, детка. – Джеймс расплывается улыбке, когда отрывает свою голову от документов. Но не на долго. После этих слов, он сразу возвращается к ним. – Что тебя привело ко мне? Опять миссис пост пыталась прожечь тебя взглядом?
- Нет. – Смешок срывается с губ, и демон вальяжно устраивается в кресле напротив, представляя, что сама могла бы поджечь эту старую грымзу, но Финчер об этом даже не догадывается. – Просто в госпитале сегодня на удивление тихо, что мне некуда себя приткнуть. И вот я здесь. Вы как всегда моё последнее спасение. – Слова срываются с губ девушку так легко и нежностью, будто бы ей на самом деле было дело до этого мужчины. Словно бы она была на самом деле обычным человеком, который умеет любить и привязываться к другим людям.
- Ох, Джинни. – Финчер выдыхает тяжело, встаёт со своего места и сгребает бумаги в одну кучу. – Мне надо идти. Кто-то напутал записи в карточках и мне опять надо во всём разбираться. – Под словом «кто-то» он подразумевал свою новенькую ассистентку, которая была просто хорошенькой, но тупой как пробка. Но от чего-то Джеймс её жалел и всякий раз давал ей последний шанс. – Мне надо бежать. Но если ты меня дождёшься, то мы обязательно поговорим.
Джин поджимает губы, но всё же улыбается. Ждать – какая мука и бесполезная трата времени. Но что ей ещё оставалось? Вариантов больше не было. А Финчер, тем временем, уже почти вышел из кабинета, как остановился и повернулся к Вествуд.
- Чуть не забыл. – Он возвращается к столу и ставит на него небольшую баночку. – Зайдёт один мой клиент за лекарством. – Джеймс подмигивает, давая сигнал. – Отдай ему его. Рецепт, скорее всего он забудет. А вот плату возьми.
Джин улыбается и с неподдельным интересом берёт баночку в свои руки.
- Хорошо. Я всё сделаю.
Финчер уходит, оставляя демона наедине со своими мыслями и планами, которые рождаются в голове.
Опиум.
За это Вествуд ещё больше проникалась интересом к Финчеру. Точнее к его порокам. Доктор, который приторговывает наркотой. Что может быть интереснее? Где ещё лучше может быть для демона, ведь каждый его клиент мог стать её клиентом. Стоит только захотеть снова заняться сделками, как очередь из покалеченных душ может выстроиться у её ног. Замечательно.
Дверь скрипнула и Джин сразу подняла глаза. Улыбка в одно мгновение просияла на её лице, когда в дверях показался не какой-то там торчок или старый мужик, а молодой мужчина. Высокий, с хорошим телом и смазливой мордашкой. Такого уж точно она не ждала, как и не ждала того, что от этого человека будет разить… чем? Он точно не был обычным человеком. Так кто же он? Стоит быть осторожнее с ним, но… любопытство куда сильнее.
- К сожалению, нет. – Она лукаво улыбается и поднимается с места. Подойти или нет? Закусывает губу в нетерпении дотронуться до парня и почувствовать его энергию. – Была бы моя воля я бы не сидела тут одна. – Врёт снова. Сейчас то ей точно уже никто был не нужен. И в мыслях Джин молилась о том, чтобы Финчер задержался, как можно дольше. Тут и без него интересно.
Несколько осторожных шагов вперёд, чтобы замереть на полпути, рассматривая гостя. Нагло, с ног до головы. Интересно, а без одежды он так же хорош или это только оболочка?
- Любить? – Джин улыбается и подходит ближе, словно бы сбрасывая с себя мантию плохой девчонки и вот она уже улыбается совсем невинно. – А вас есть за что любить? – Маленькая шутка, чтобы разговорить его немного больше. – Это ваше? Меня доктор попросил вам передать. Я работаю с ним. Не подумайте ничего дурного.
Снова невинно улыбается и поднимает баночку вверх, наблюдая за тем, как гость впивается в неё взглядом. Бинго.

Безумно хочется халкануться, и всех их отпиздить, чтобы улетели от одного удара, но, к моему сожалению это не возможно. Падаю на асфальт, ударяясь боком, а очередной удар рассекает мне губу. Но весь этот вздор быстро прекратился. Слышу незнакомый голос, на который реагируют все эти придурки, что били меня. Пока эти остолопы отвлеклись, я разлёгся на этом влажном асфальте и попытался отдышаться, понять, насколько крепко мне досталось. После минутного лежания я понял, что всё хорошо, и я пытаюсь подняться, когда завязывается потасовка. Этим ублюдкам, похоже, даже не деньги нужны, а просто подраться. Но сейчас меня занимают не они, а парень, что вызвался меня защищать. Такой крутой, я бы на месте тех парней свалил куда подальше, выглядит он очень внушительно. Хотя страх за него проскакивает внутри меня, но исчезает так же внезапно, как и появляется. И кажется, я оказываюсь прав в своих рассуждениях, потому, что он прекрасно справляется с этими мерзкими тушами. Хочется помочь ему отмудохать этих идиотов, отомстить так сказать, но я будто впал в ступор и не могу сойти с места, будто грёбанная статуя. Будто бы у меня шок.
Просто наблюдаю со стороны за происходящим, всё ещё держась за ноющий живот. Из состояния статуи меня вывел красный цвет на лице у моего защитника. Кровь выступила у него на лице, но всё разворачивалось настолько быстро, что я не понял, на сколько его ранение серьёзно, пока эти сволочи не решили ретироваться, а парень подошёл ближе.
— Я в норме, — Улыбаюсь словам молодого человека и только сейчас осознаю, что по подбородку течёт кровь, которую я тут же пытаюсь стереть тыльной стороной ладони. Безумно хочется выпить, а ещё отблагодарить спасителя. — Я даже не знаю, как тебя отблагодарить, ты очень помог мне. Не знаю, что бы я делал, если бы ты прошёл мимо, или просто никого бы не было. Наверное, всё ещё валялся на этом чёртовом асфальте. Знаешь, тут рядом бар. Мы с группой выступали там, может, выпьем? — Нервно тараторю я. Не понимаю, из-за этой драки ли? Да, что такое со мной? И чего я так нервничаю, ну не затащит же он, в конце концов, меня в тёмную подворотню? И... я думаю, что эти мысли нужно оставить в покое, а сейчас расслабиться и успокоиться, ведь холодный рассудок всяко лучше, чем паниковать. В общем-то, надеюсь, будет нормально, что мудаки не вернуться. Поправляю куртку, которая мерзко покосилась, отряхиваю её от грязи, что успела налипнуть, пока я валялся.
Направляюсь в сторону бара, конечно же, забрав с собой своего спасителя. Всё никак не могу заткнуться, наверное, всё-таки нервишки сдают. — Я так и не узнал твоего имени. Я Эдд, — Протягиваю руку, всё по правилам. Заходим за поворот и наконец-то приходим к бару. Вроде бы он и близко, я не успел далеко уйти, но именно это расстояние устроило мне проблемы.
Ребята из группы уже куда-то свалили, наверное, это к лучшему, меньше вопросов будет, а вот бармен не постеснялся высказать своё мнение