Он научился пить атай, обжигая пальцы о стакан. На столе всегда были кесра и бессара, к которым Виризон прикасался лишь правой рукой. Его движения стали медленнее, вдумчивее — как у тех, кто знает цену воде и тени. С губ непринуждённо срывались берберские проклятия — не на Истинной Речи, настоящие. И столь же часто поминал Аллаха, как то было заведено у местных — не из веры, но поддерживая общий дух. Пока не начиналась битва. (с) Виризон