Я, признаюсь, очень долго ходил вокруг одной из заявок (от отравителя) - уж больно красиво всё расписано. Но в силу разных обстоятельств я не готов играть столь близкие отношения, да и концепт лучше возьму более привычный. Но не мог не засвидетельствовать ещё раз своё восхищение и пожелание всё же найти подходящего соигрока на сию роль.

[indent] У Ковена в последнее время оказалось до неприличного много забот. И, к сожалению, это были не обычные бабские забавы вроде "срочно найди нам новое место для ритуала", "поменяй лампочку в коридоре, мне не нравится её свет" или "припугни ту сучку, чтобы скромнее была". Это были реальные заботы. Какая-то сволочь старательно пыталась испортить жизнь ковену. Тут провокация, там происшествие на грани закона... А потом ещё появился какой-то оборотень, решивший, что может охотиться где угодно с интервалом в пару дней.
[indent] Сперва гончие Ковена просто предупреждали, показав, что гость на чужой территории. В конце концов, такое периодически случалось. Не убивать же за это так просто? Прогнать куда подальше, да и всё тут. Но гость предупреждению не внял. Убивать кого-то на своих землях всегда рискованно. Можно нарваться как на мстителей, так и на стражей закона. Ковену это совсем не выгодно. Как, впрочем, и лишняя активность чужака - следы-то за ним убирать другим. Тогда гончие получили разрешение припугнуть. Но и тогда чужак остался глух. И вместо ответа устроил кровавое пиршество. Ведьмы с огромным трудом замяли дело, а по следам ублюдка направили одну из гончих.
[indent] Корсо сам вызвался. Оборотня дико раздражал этот чужак, с самого первого появления. Потому что НИКТО не имеет права появляться на его территории. Но ведьмы-то порой хотят изображать ангелочков да феечек, добрых ко всякой твари. То, что чужак забрёл на территорию Ковена, уже говорит о проблемах с головой, и потому надо без предупреждений сразу прогонять. Запугать так, чтобы обоссался на месте и сбежал, позорно поджимая хвост. Чтобы больше не забредал туда, куда не звали. Но нет, блядь, нельзя! И вот до чего докатились.
[indent] "Корсо, сыночек, найди этого плохиша и расскажи почему так едьзя делать!" - мысленно передразнил оборотень мачеху. И сам же ей ответил: "Хорошо, мамочка, сейчас быстренько сбегаю за ним и расскажу, что он не прав! И денежку дам на такси, чтобы смог уехать в другое место. И мороженку куплю, чтобы не обижался на Ковен!" Поморщился и сплюнул от слащавости.
[indent] Скарс чувствовал, как подрагивает верхняя губа от одной лишь мысли о чужаке, как невидимая в людском облике шерсть встаёт дыбом. Хотелось оскалиться, без предупреждения наброситься, порвать в клочья. Так, чтобы клочья шерсти и брызги крови летели в стороны. Чтобы дерьмо из порванной требухи пятнало промёрзшую землю. Чтобы скулёж стоял на весь штат. Чтобы каждая мразь запомнила, что будет, если забрести не туда.
[indent] Найти чужака было сложно. Одно дело - идти по следу, чувствовать запах, замечать всякие мелочи. Другое - когда единственный след упирается в дорогу, воняющую бензином, покрышками и машинным маслом. И не теряется на ней, а совершенно однозначно забирается в утробу транспорта и укатывает в закат. Но Корсо справился. Нашёл - слава камерам видеонаблюдения и острому нюху! И чужаку уже было не скрыться.
[indent] Он опережал Корсо. Он знал, что натворил, и потому ожидал справедливого негодования Ковена. Он после каждой выходки бежал в Вермонт. Вернее, в своё логово, расположенное в той стороне - не слишком далеко, не слишком близко. Сложно было найти, куда эта мразь прячет свою тачку, но оборотень справился. На это ушло достаточно времени, говнюк по-прежнему отирался там, где не положено, но уже опасался действовать столь нагло: другие гончие не просто так жрали свой хлеб, и пока Корсо ищейкой рыскал по штату, они неплохо так погоняли чужака.
[indent] Тачку, чуть потёртый вольвак четвёртого года выпуска, чужак прятал возле ведущей сквозь лес дороги. В одном месте съезжал с асфальта и ехал параллельно дороге аккурат до небольшой ложбины. Дорога-то шла по насыпи, и с неё уже было не видать машину. Помогали этому и редкие кусты с деревьями. А следы очень быстро терялись в снежной грязи, летящей из-под колёс мчащихся по своим делам легковушек и фур. Потом вшивая псина ныряла в проходящую под дорогой трубу - вероятно, по дну ложбины тёк какой-то ручей, ввиду холодов сейчас совершенно замёрзший. А уже после мудила куда-то убегал вглубь леса, петляя. Одежда при этом оставалась на пассажирском кресле, что ясно намекало на то, что где-то в лесу у него есть тёплое логово. С новой одеждой, едой и прочими прелестями цивилизации, без которых слабая человеческая плоть чувствует себя плохо.
[indent] Корсо, обнаружив это место, отогнал свою машину куда подальше и тоже замаскировал. В отличие от вредителя он имел доступ к запасам Ковена, и потому он спокойно воспользовался специальным артефактом - ни к чему привлекать внимание простых людей. Или всяких чужаков.
[indent] Вообще Скарс успел о многом подумать, чтобы сделать пребывание в лесу комфортным - жизнь гончих ведь куда только не приводит. Даже на сумку удобную разорился. Это ведь только кажется, что мотоциклетные седельные сумки все одинаковы. Но у одних два подсумка соединяют ремни слишком узкие и жёсткие, у других - скользкие, у третьих - хлипкие. А у четвёртых столько металла, что на холоде нос примёрзнет. Никто ведь не думает, что вместо железного коня ношу будет таскать волк в полторы сотни фунтов весом.
[indent] В сумке уже лежала аптечка, набитая всякими перевязочными материалами и обеззараживающими. Скарс шёл убивать эту шваль, рвать на куски, показательно, чтобы хозяева шавки уяснили, что так делать не надо. Что кара настигнет и их. Убивать - и нести обратно в Ковен весть об этом. А для этого надо уметь заткнуть раны, которые неизбежно будут. Чтобы иметь силы доползти хотя бы до дороги. После в сумку Корсо натолкал всяких консервов. Охотиться у чужого логова нельзя, слишком много следов останется. А поиски самой норы могут занять много времени. Затем оборотень разделся и сложил всю одежду туда же. Взвесил каждый из подсумков, убеждаясь, что примерно одинаковые. Переложил пару банок иначе. Холод стоял собачий, внутри у оборотня давно всё поджалось, что только могло, а шерсть, жалкая человеческая шерсть, беспомощно встала дыбом. Но в таком деле небрежность непозволительна.
[indent] И только когда всё было признано правильным, Корсо закрыл машину, убрал ключ и наконец-то обратился. Потянулся хорошенько и нехотя подлез под ремни так, чтобы подсумки оказались по бокам, а сами ремни легли на удобные места. Грузовой, мать вашу, волк... Сраная фэнтезятина, спасибо хоть без всадника! С другой стороны, не в зубах же тащить свой комфорт...
[indent] Неспешной трусцой Корсо добрался до вольвака ублюдка. Близко не подходил, чтобы не натоптать. На другую сторону дороги переходил прямо по асфальту - в избранный им час водители толкались в других местах, не мешая честным оборотням выслеживать мразей. Искать что-то по лесу было немного труднее - ветер гонял сухой снег по земле, и видимые следы быстро пропадали. А запахи плохо переносили колебания температуры - солнце всё же успевало внести свою лепту в это. Но всё было и на лапу Корсо. Оборотню пришлось проблуждать больше восьми часов, чтобы найти свежие следы врага. Ну а дальше уже вопрос упорства.
[indent] Логовом оборотня оказался жалкого вида дом. Старый, маленький, с заколоченными окнами. Судя по тому, что вокруг него росли более молодые деревья, а старых не наблюдалось, когда-то кто-то тут промышлял незаконными вырубками, а в этом сарае жил сторож. Но невыносимо давно, где-то в середине прошлого века. Когда Корсо приблизился к лачуге, понял, что опоздал, и чужак успел отоспаться и вновь покинуть логово. Его запах был недостаточно свеж. Значит, осталось только дождаться, когда вновь придёт. День, два - кто знает? Но он явно ещё вернётся. Всегда возвращается.
[indent] Корсо нашёл старую ель подальше от сарая и пробрался к стволу. Она росла в окружении более молодых деревьев, которые, должно быть, выросли из её же семян, и потому импровизированные стены убежища были достаточно непрозрачными как для глаза, так и для ветра. Нижние её лапы под тяжестью снега склонились к земле, создавая живой шатёр. Подстилка из старой опавшей хвои не делала изборождённую корнями землю мягче, но тем не менее здесь было достаточно уютно. И тесно. Но так всё же удобнее, чем на снегу. Корсо оставил там сумки, зубами вытащил их закрывающегося на липучку кармана телефон в чехле и побежал к дороге, бережно сжимая невкусную ношу.
[indent] В самом лесу связи не было, а вот у дороги хоть как-то ловило. Тихо матерясь Корсо обернулся и быстро набрал сообщение, от холода опечатываясь и ещё громче ругаясь. Но хрен с ними, с читателями - разберутся. С каждой секундой, с каждой мурашкой Скарс ненавидел ублюдка всё больше, но в сообщении был краток: "Нпшёл лггво. Врнтся - сдохнет. Свящм нет. СОАСЕМ ГЕТ." Не удержался, влепил пару смайликов. Отправил. Убедился, что отправилось, спрятал телефон в чехол и спешно обернулся обратно, в волка. Так хоть яйца меньше мёрзнут и жопа волосатая. И всё тело. Хорошо зимой быть волком.
[indent] Корсо отсиживался в своём убежище, не меняя облик. К счастью, консервы были из армейских пайков, то есть в пластике и фольге, с чем зубы справлялись. Раз в четыре часа оборотень наведывался к сараю уёбка, но два дня прошли безрезультатно. И лишь в середине третьего дня повезло. Ветер ещё на подходе донёс до него запах. Даже запахи - оборотень был не один. С ним рядом, кажется, был человек. Добыча? Не важно. Скарс намеревался убить мразь до того, как лес утонет в приближающейся метели, а после забраться в его хибару, разжечь очаг и отогреться.
[indent] Но планы мигом переменились, когда оборотень услышал звуки боя. Не убийства человека, а именно боя. Кажется, даже выстрел был... Копы? Кто-то из Ковена? Чёрт знает, но в воздухе повис запах крови. Как бы быстро Корсо ни мчался, он опоздал. Успел заметить только слишком неплохую скорость реакции у жертвы и всё - в следующий момент жертва начала падать, источая приятный аромат горячей крови, а говнюк вот-вот был готов её добить...

[indent] Фенрир спал.
[indent] Редко, медленно вздымались огромные бока, перетянутые не потускневшей за долгие годы Глейпнир. Шелковистая лента пуще прежнего врезалась в бока, чуть ли не врастала в плоть, поелику зверь всё рос и рос. Ступи он в до битвы оставленный след, и видна разница станет. Но не бродил Фенрир по темнице своей.
[indent] Фенрир мирно спал.
[indent] Дыхание его сгибало стволы деревьев юных, вихрями подхватывало листву опавшую да былинки сухие. Сквозь сон прорывающийся рык мелкой дрожью расползался по Люнгви, а от ворочания и вовсе твердь гудела да тряслась, сталкивая камни с мест насиженных. Но зверя спящего не боялась ни птица, ни животина редкая, каким-то чудом очутившаяся на Люнгви. Не трогал он их, прикованный к Гийоль и Твит - путы не давали иной раз и шевельнуться, а пронзивший пасть меч - вздохнуть спокойно.
[indent] Фенрир спал недвижимо.
[indent] Не было боли. Та же, что была, давным-давно сплелась с самим волком. Затянулись раны, зарубцевались, шерстью густой поросли. Не струилась кровь, питая камни. Не бежала слюна - пересохла пасть давно, и лишь редкий ливень мог хоть немного напоить зверя.
[indent] Нету во сне ни боли, ни жажды земной - лишь жажда мести да злая тоска. Ветра колыбельные воют, что в землях иных матери детям поют, да быль с небылью нашёптывают, что чьи-то уста покидают. Пологом нежным туманы струятся, светила лучи назойливые изгоняя. Мхи да травы ползучие в шерсти прорастают, покрывалом уютным кутая. Камни да твердь мягче перин под боками промялись.
[indent] Фенрир долго спал.
[indent] В душе лелеял миг он, что норнами предсказан. Что падут оковы, прахом Гийоль осядет, в пыль сотрётся Твит... Не желал юный волк Асгард крушить, не желал он тогда кровь зазря проливать. Но выбор свой сделали асы, и нет им прощения.
[indent] Не одной лишь местью жил волк. Порою пред взором миражами воспоминания струились. Тех дней, когда он верил и любил... Наивное дитя. Резвился он свободно, миром дышал, светом наслаждался. И не грозил ему тогда веков в неволе ряд унылый. И асы приветливо шерсть ему теребили, умилялись забавам щенячьим да порой кусок послаще тайком давали...
[indent] И сменялись тёплые мысли ненавистью да обидой жгучей. Один лишь Тюр не боялся его, один лишь Тюр видел в подросшем Фенрире щенка! Один лишь Тюр за размерами невероятными да пастью зубастой видел душу - беззлобную, открытую, любящую жизнь. И лишь у него одного в глазах отразилось то же, что и у Фенрира. Один вопрос лишь - "за что?". За что предательство? За что вся боль да унижение? И горькой виной застыла на языке кровь Тюра, когда обезумевший да ослеплённый болью волк сомкнул пасть.
[indent] А после - ветров бег по лесам, валунов пляс в камнепаде, громов рокот да пение птиц. Видел он чешуёю сверкающий бок Йормунганда да ко дну увлекаемые им корабли - о том шторма вещали. Видел он прекрасную Хель, милосердную и всевластную - о ней всякая тварь живая шептала. Видел он отца любимого, видел Тюра, видел асов. Видел, что норны всё ещё ткут своё полотно, отложив моток судьбы его нити в сторонку... И понимал волк, что час его не настал.
[indent] Фенрир спал, и разные сны приходили к нему в грёзах.
[indent] Фенрир спал. Спал, ожидая своего часа.

[indent] Давно уже канули в Лету те, кто жил на этих землях когда-то. Люди, что бродили по зелёным холмам с опаской, что не забывали угощать брауни сливками, что клали в колыбели веточки омелы. Люди, что прекрасно знали о добрых соседях, умели себя вести и чтили традиции.
[indent] Забыто, безнадёжно забыто всё то, что спасало род людской от милости дивного народца. Да и не мудрено: племя людское беспощадной шрапнелью усеяло железом земли свои. Пилою ржавой вспороли когда-то девственно гладкие холмы железными дорогами, пустили по ним ревущих и грохочущих чудовищ, туманом губительным лёг на земли чад заводов и выхлопа. Ослепшие люди даже не видели, как под катком их пали соседи - кто погиб, кто ушёл, а кто уснул на века.
[indent] Эохайд пренебрёг опасностью. "Люди? - говорил он, с неприкрытой насмешкой вскидывая бровь. - Что они могут? Им не одолеть нас!" И не стал с другими альвами уходить, ведь кто позаботится о его землях лучше, чем он сам? А люди, которым было дозволено жить в небольшом поселении на них, законы чтили. Не забывали о подношениях, в речах были вежливы и осторожны, а в делах же всегда оглядывались на господина. А уж как был счастлив там Кошачий король, облюбовавший жилище одной доброй вдовушки!
[indent] Но то лишь затишье перед бурей. Жить становилось всё труднее, и уже сами земли принялись травить своего господина. Забывшись, люди перестали изводить рябину, всё больше железа принесли в свой быт, всё меньше помнили о добрых соседях. И вот родичей Кошачьего короля пинают, валят древние деревья, без всякой опаски расхищают холмы, что раньше обходили стороной...
[indent] И отступил Эохайд. Оставил людскую жизнь людям, силясь сберечь хоть свою. Обиду таил альв на род людской, да двор на Неблагой не сменил. Не перестал он выплетать из стылости ночи морозные кружева, не забыл о плясках с кэльпи в ручьях бурлящих, но реже стал откликаться на чужие мольбы. И почти полностью позабыл о нём люд... Но не свалили они старый дуб, когда дорогу прокладывали - пустили зловонную кишку стороной. И не решились расширить городишко туда, куда предки даже с крайней нуждой не ходили. Стал Эохайд призраком себя самого, но хватило сил не сгинуть насовсем. Так и бродил по землям древним, никем не узнанный. То лисицей оборачивался чёрной, то котом гулял да Кошачьего короля дразнил, то капелью да шелестом дождя баюкал младенцев.
[indent] И случилось же ему мягкими пуховыми перинами из снега укрывать холмы как раз тогда, когда в землях вдруг появилась гостья незваная! Чужая по крови, чужая по духу. Даже не знала она, куда идёт. Не рассказали ей, что добрые соседи гостей не жалуют, тем паче по зиме... Но девица вдруг приглянулась альву. Долго Эохайд следил за ней, таясь за снегопадом или ветром играясь с кудрями. Так почему бы и не развлечься, почему бы и не скрасить вечность, прибрав девицу?..
[indent] И Эохайд нашёл один из холмов, укрытый одеялом снежным лучше и ровнее прочих. Не оставляя следов обошёл он его по кругу, глядя, как сквозь толщу снега пробиваются робкие ростки. Фиалки, васильки, чертополох, вереск - всё повиновалось одной лишь воле альва. И не мешал им снег, словно у холма стало вдруг теплее, чем в июльский полдень. Но не бежали звонкие ручьи, не кружили насекомые - лишь по-летнему сладкий аромат цветущих растений расплылся вокруг. И ветер без лишних просьб окутал им вдалеке гуляющую девицу. И не устоять ей, ведь цветы так и молят, чтобы из них собрали венок пышный. Сотни уже попадались, никто не ушёл.
[indent] Мотыльком белокрылым обернулся Эохайд, чтобы не пугать девицу раньше времени, да полетел ей навстречу, чтобы вернее подвести к холму заветному.